Многих удивляет контраст между моими светлыми пейзажами и серией работ с зомби, которые я периодически выставляю на своих экспозициях. «Как могут уживаться вместе туманные рассветы Орловщины и постапокалиптические сцены с живыми мертвецами?» — спрашивают посетители выставок. История этого необычного сочетания началась в далеком детстве и стала важной частью моего творческого пути.
Первая встреча со страхом
Мне было девять лет, когда я случайно увидела фрагмент фильма ужасов про зомби. Родители уже спали, а я, забравшись с ногами в кресло, переключала каналы и наткнулась на кинопоказ. Помню, как оцепенела от ужаса: серые лица с пустыми глазами, неестественные движения, гниющая плоть. Этот образ преследовал меня в кошмарах несколько недель.
Детская психика устроена удивительным образом — то, что пугает, одновременно и завораживает. Вместо того чтобы стараться забыть увиденное, я начала рисовать этих существ в своем альбоме. Сначала неуверенно, схематично, а потом всё детальнее. Каждый нарисованный зомби становился менее страшным, более подвластным моему контролю.
Терапия через творчество
Моя учительница рисования, заметив эти странные наброски, не стала критиковать выбор темы, а предложила развить его. «Страх теряет силу, когда мы даем ему форму и цвет», — сказала она фразу, которая стала для меня путеводной. Вместо того чтобы запрещать мне рисовать «страшилки», она показала, как можно работать с анатомией, светотенью, фактурой.
Постепенно я создала целую серию рисунков, а потом и акварельных работ. Страх трансформировался в любопытство, в желание понять, как устроено человеческое тело, как передать разрушение и распад через изобразительные средства.
От кошмаров к искусству
Подростковый возраст принес новые страхи — уже не мистические, а вполне реальные: боязнь отвержения, неуверенность в себе, тревога о будущем. И снова моими союзниками стали карандаш и кисть. Я создавала сложные композиции, где зомби были метафорой внутренней пустоты, бездумного следования стереотипам, потери индивидуальности.
В художественном училище преподаватели поначалу смотрели на мои эксперименты скептически. «Девушка, пишущая зомби, — это несерьезно», — говорили они. Но когда увидели, какие сложные технические задачи я решаю в этих работах — передача различных состояний кожи, игра с освещением, эксперименты с цветом и фактурой — отношение изменилось.
Две стороны одной художницы
Со временем в моем творчестве оформились два направления. Первое — это светлые, наполненные воздухом пейзажи, воспевающие красоту русской природы. Второе — серия работ «Встреча с иным», где зомби стали символом всего того, что вызывает в нас отторжение, непонимание, страх.
Эти направления не противоречат, а дополняют друг друга. Работая над пейзажами, я обретаю внутренний покой, гармонию с миром. А возвращаясь к теме зомби, исследую темные стороны человеческой натуры, противоречия современного общества, страхи, живущие внутри каждого из нас.
Зомби и современное искусство
Интересно, что моё детское увлечение оказалось созвучно тенденциям в современном искусстве. Образ зомби стал культурным феноменом, отражающим тревоги цифровой эпохи: страх перед потерей человечности, перед превращением в бездумного потребителя, перед утратой индивидуальности в эпоху массовой культуры.
В моих последних работах зомби предстают уже не как пугающие монстры, а как трагические фигуры, заставляющие задуматься о природе человеческого, о хрупкости нашего существования, о границе между жизнью и смертью. Я использую сложные смешанные техники: акрил, масло, коллаж, цифровую постобработку. Это позволяет создавать многослойные образы, где за внешней «страшностью» проступает глубокий философский подтекст.
Страх как источник силы
Оглядываясь назад, я понимаю, что детский страх, с которым я не стала бороться, а превратила в предмет изучения, стал для меня источником творческой силы. Он научил меня не отворачиваться от неприятного, а исследовать его, превращать в искусство.
Это важный урок не только для художника, но и для любого человека: наши страхи могут стать нашими учителями, если мы найдем способ встретиться с ними лицом к лицу. Для меня таким способом стало творчество.
Сейчас я веду мастер-классы для детей и подростков, где показываю, как работать со своими страхами через искусство. Мы рисуем монстров, приручаем их, делаем смешными или грустными — и видим, как меняется отношение к тому, что пугало. Это не арт-терапия в классическом понимании, а скорее игровое исследование своего внутреннего мира через визуальные образы.
И когда кто-то из учеников приходит ко мне со сжатыми кулачками и горящими глазами, чтобы показать своего первого «ручного» монстра, я вспоминаю себя девятилетнюю, прятавшуюся под одеялом от кошмаров. И понимаю, что тот случайно увиденный фильм ужасов стал для меня не проклятием, а своеобразным благословением, открывшим путь к глубокому пониманию силы искусства.